Сорок лет Чанчжоэ - Страница 57

– Где я? – спросила приезжая красивым, но очень печальным голосом.

– Все в порядке, милая! – сказала мадмуазель Бибигон, утирая своей пухлой ладошкой пот со лба роженицы. – Ты в надежных руках! Все произойдет наилучшим образом!

– Уж будьте покойны! – подтвердил доктор Струве. – Как вас зовут?

– Протуберана.

– Как, простите?

– Протуберана, – повторила роженица и вздрогнула от боли.

– Тужьтесь, милая, тужьтесь! – подбадривала мадмуазель Бибигон.

– Откуда вы родом? – поинтересовался доктор, натягивая перчатки.

– Ничего не помню! Не помню!..

– Такое бывает. Вот родите богатыря – и все вспомните.

Тело женщины дернулось в схватках, она засучила ногами по простыням, закатила глаза, и в ту же секунду отошли воды. Запахло осенним дождем.

– Началось! – проговорил доктор Струве и приблизил свое лицо к лону роженицы.

– Держите ей ноги!

Мамуазель Бибигон, однако, не подчинилась приказанию, а, находясь в изголовье, все поглаживала щеки будущей матери своими пухлыми пальчиками и приговаривала:

– Он сейчас появится на свет, первый раз вздохнет и начнет расти – сильным и смелым. Он будет твоей гордостью! Твой сын!

– Держите ей ноги! – повторил доктор Струве.

– Незачем! – резко ответила мадмуазель Бибигон. – Природа сама разберется, без чужого вмешательства!

Доктор поглядел на часы и покачал головой.

– Пора бы ребенку и появиться, – сказал он, стараясь заглянуть в самое нутро живота.

– Сейчас,сейчас.

Между тем тело роженицы сокращалось, как будто через нее пропускали ток. Губы ее высохли и стали похожи на печеную картошку, только что выбранную из золы.

Сосуды в глазах полопались, а из набухших грудей от напряжения сочилось молоко, стекая к животу.

– Не хочет выходить! – констатировал доктор Струве. – Вполне вероятно неправильное положение плода! – И он осторожно ввел правую руку в лоно. – Ничего не понимаю!

– Что такое? – заволновалась мадмуазель Бибигон.

– Никак не могу нащупать плод!

– Может быть, послед мешает?

– Странное дело, моя рука глубоко в матке, а плода нет!

– Не говорите глупостей!

– Да так и есть. Хотя постойте!..

– Ну?!

– Что-то нащупал, ужасно холодное!

Доктор Струве почти выдернул руку и посмотрел на нее, посиневшую, всю в инее.

– Господи! Что это?!

Тело роженицы еще раз вывернуло, она закричала и закусила до крови губы.

– Рожает! – громко сказала мадмуазель Бибигон и взяла в руки чистую пеленку.

В этот миг живот приезжей вздыбило, она вцепилась руками в матрас, опять закричала, и плод пошел.

То, что появилось из ее лона, привело в оцепенение как доктора Струве, так и мадмуазель Бибигон, которая только и сделала, что всплеснула руками и оттопырила нижнюю губу.

Незнакомка в нечеловеческих муках родила небольшой вихрь, который завис посреди комнаты, втягивая в свою воронку мелкие предметы. Вихрь постепенно дви– гался к стене, кружа своим нутром пинцет и сумочку мадмуазель Бибигон.

Затем воздушная воронка приблизилась к лицу роженицы, перебрала ее слипшиеся во– лосы, прошлась по грудям, втягивая в себя молочные струи, а затем резко метну лась к окну, с жутким грохотом выбила оконные рамы и устремилась в поднебесье.

– Где мой ребенок? – спросила Протуберана, слегка отдышавшись.

Доктор Струве и мадмуазель Бибигон переглянулись.

– У вас была, э-э, ложная беременность, – соврал доктор. – Но теперь все кончилось, и вы скоро придете в себя. Так, знаете ли, бывает..

– Не расстраивайтесь, милая! – поддержала доктора мадмуазель Бибигон. – Всяко в жизни бывает…

На следующее утро жители Чанчжоэ проснулись и обнаружили в природе некоторые изменения.

В городе появился ветер. Легкий, он трепыхал листву деревьев, сдувал с фасадов домов пыль, теребил волосы прохожих и рождал на городских прудах мелкую рябь.

– Она родила ветер, – прошептал доктор Струве, разглядывая в восстановленное окно качающиеся верхушки деревьев. – Теперь у нас есть ветер!

– А что такое ветер? – размышлял про себя г-н Контата. – Ветер – это поля пшеницы, которая с помощью его будет опыляться. Ветер – это мельницы, перемалывающие зерно в муку. Значит, у нас появится свой хлеб!.. – Г-н Контата сидел в кресле возле своего дома, с удовольствием подставляя лицо свежим порывам молодого ветерка. – А мы прогнали мельника Иванова! Эка недальновидность! А ведь он обещал подсоединить к ветряку динамо-машину и обеспечить город электричеством!.. Следует выписать с большой земли другого мельника!" – решил г-н Контата и, успокоенный найденным решением, задремал на солнышке.

Генрих Иванович читал новую порцию страниц, расшифрованную учителем Теплым и присланную им с оказией. Он уже закончил знакомиться с рождением в Чанчжоэ ветра, как услышал треньканье телефона.

Звонил доктор Струве. Он поинтересовался здоровьем Елены Белецкой, но что-то было в его голосе странное и поспешное, из-за чего Шаллер понял, что цель звонка эскулапа совсем другая, а вопросы о здоровье жены лишь обычная дань вежливости.

– Что-нибудь случилось? – спросил полковник.

– Не буду от вас скрывать! – затараторил доктор. – Произошло нечто ужасное!

Прямо в голове не укладывается! Просто ужас какой-то!

– Так что же случилось?

– В городе прошлой ночью произошло убийство! Представляете, я только что оттуда!

– Откуда?

– С места происшествия. Убит пятнадцатилетний подросток! И знаете, что самое ужасное в этом деле?

– Что же?

– Из тела подростка вырезаны сердце и печень! По всей видимости, мы имеем дело с маньяком! Со страшным маньяком! Вся общественность возмущена! Последуют газетные публикации!.. Шериф обещал бросить все силы на поиски убийцы, и наш долг помочь ему в этом!