Сорок лет Чанчжоэ - Страница 90

К оглавлению

– Ты был прав. А что теперь делать?

– Господи, вот проблема! – удивился мальчик. – Будем купаться в речке!

– И то верно, – согласился Шаллер.

– Пойдем?

– Не сегодня.

– Ну, как хочешь.

Генрих Иванович сел на край бассейна, свесив в ванну ноги.

– Давай просто посидим.

– Если тебе хочется.

Джером сел рядом.

– Ты знаешь, – сказал он, – я сегодня выбросил из окна ренатовский сапог.

– Почему?

– Мне показалось, что настало время заняться чем-то другим. Можно о чем-то всегда помнить, а заниматься другими вещами.

– Может быть, ты и прав.

– К тому же и куры улетели.

– Я знаю.

– А эту новость ты не знаешь!

– Какую?

– В пятнадцати верстах от города нашли труп Теплого.

– Не может быть! – изумился Шаллер.

– Да-да! – подтвердил мальчик. – Это верно. Причем его убили. И знаешь как?..

Точно так же, как он кончил Супонина и Бибикова. Перерезали горло от уха до уха и затем выпотрошили с особым профессионализмом.

– Вот это новость!.. Кто же это сделал?

– Убийцей мог стать я. Но у меня получилось только ранить его. Одно дело – сворачивать шеи курам, а другое – вырезать у человека печень. – Джером усмехнулся. – Мне кажется, что Теплого убил самый добрый человек города…

– Кто же?

– Доктор Струве.

Генрих Иванович кивнул:

– Конечно-конечно.

– Ты что, знал об этом?

– Догадался. Доктор увез мою жену.

– Так вот кто был третьим в машине!

– Ты видел их?!

– Ага. Они взяли учителя в попутчики и, вероятно, где-то в дороге прикончили его.

– Ну и хорошо, – уверенно сказал Шаллер. – Так, наверное, и должно было случиться!..

Они некоторое время посидели молча, глядя, как булькают на дне пересыхающего бассейна пузырики.

– В городе говорят, что куры улетели не к добру.

В данной ситуации куры, как крысы, первыми сбежали с тонущего корабля.

Говорят, что с городом случится какая-то катастрофа!

– Глупость какая!

– Глупость не глупость, а люди уезжают из Чанчжоэ. Бросают все – и дома и пожитки! Боятся кары Господней!

– А кара-то за что?

– Не знаю. Так митрополит Ловохишвили говорит.. . Может быть, пойдем посмотрим, как разъезжается город?

– Ну что ж, пошли. А лучше поедем в авто…

Заводя автомобиль, Генрих Иванович в недоумении покачал головой и пробормотал себе под нос:

– Черт их разберет! То говорили, что нашествие кур – кара Господня, то их исход – наказание! Бред!..

Как пришли куры, так и ушли!.. Чего срываться с насиженных мест?! Что это на всех нашло?

Полковник нажал на газ, и машина выехала со двора.

36

– Аминь! – твердо сказал митрополит Ловохишвили и, троекратно перекрестившись, поднялся с колен.

Наместник Папы в последний раз оглядел чанчжоэйский храм изнутри и, отгоняя грусть, вышел на свежий воздух. Возле каменной ограды его поджидал груженный всякой утварью автомобиль.

– Эй! – обратился Ловохишвили к пожилому монаху. – Саженцы от синей яблони погрузили?

– Так точно, – ответил монах.

– Вот и славно, – подумал про себя митрополит. – Всяко в жизни может еще случиться, а у меня яблочки наготове!" Митрополит втиснулся на заднее сиденье и, перекрестив сквозь открытое окно храм с его окрестностями, велел шоферу трогать.

Уже выезжая за город, митрополит разглядел в веренице всяческих подвод и повозок авто губернатора Контаты. Автомобиль главы города часто тормозил, загораясь задними фонарями, стараясь не наехать на пеших эмигрантов.

– Смотри-ка! – воскликнул Ловохишвили. – И чан с собою прихватил!

И действительно, на крыше машины, к багажнику, был намертво привязан чан, в котором еще несколько дней назад варился целительный компот из синих яблок.

– Варенье будет варить в отставке!..

В свою очередь губернатор Контата наблюдал впереди себя машину г-на Персика.

Отчего-то на душе бывшего главы было радостно, несмотря на то что, по сути дела, он покидал свое детище – славный город Чанчжоэ.

Г-н Персик переключал рычаг скоростей, говоря себе, что жить нужно только в столице. И не обязательно в российской!

Г-н Туманян путешествовал с семейством Лизочки Мировой. Сама Лизочка находилась в машине вместе с ним, своим будущим мужем, и папенькой, а будущая теща Вера Дмитриевна наслаждалась отдельным автомобилем, в котором, однако, было тесновато от всяких баулов и чемоданов. Чуть впереди двигался еще один автомобиль, набитый поклонниками Лизочки, и Вера Дмитриевна не совсем понимала такое их влечение.

– Ведь девушка выходит замуж! – удивлялась она. – Прилично ли это?

Про себя Вера Дмитриевна решила, что, когда жизнь наладится вновь, она весь ее остаток посвятит игре на бирже.

Если бы было возможно взглянуть на чанчжоэйскую дорогу с высоты птичьего полета, то представилась бы такая картина. Тысячи человек с ручной кладью, сопровождая повозки, нагруженные скарбом, двигались в одном направлении. Между пешими сновали автомобили, принадлежащие высшим слоям чанчжоэйского общества.

Над дорогой поднялось огромное облако пыли, и все мечтали о дожде.

Шериф Лапа, одуревший от толчеи и напряжения, по неосторожности наехал своим – флешем" на какого-то мещанина и сломал тому руку. Мещанин отчаянно завопил на всю округу, был взят шерифом в салон авто, да так и пропутешествовал с блюстителем закона всю дорогу.

В колонне также можно было различить автомобили г-на Бакстера, генерала Блуянова, господ Смитов, зажиточных купцов, редакторов газет и прочих личностей, спешащих добраться туда, кто куда для себя определил.

И только корейцы не путешествовали вместе со всеми. Они дождались, пока последний из русских не скроется из виду, и только тогда вышли. Стройными колоннами, соблюдая порядок, в полной тишине колония корейцев покинула город.