Сорок лет Чанчжоэ - Страница 28

Пока ванна заполнялась водой, Генрих Иванович вышел на улицу и подошел к беседке, где в полной темноте Белецкая неутомимо щелкала клавишами пи-шущей машинки. Он подошел к жене сзади, некото-рое время смотрел ей на затылок, что-то прикидывая в уме. Затем взял ее за подмышки и поднял со стула. Елена слабо застонала, пытаясь дотянуться до листов бумаги.

– Я тебя верну обратно, – зашептал полковник. – Нельзя же так! На кого стала похожа.

Он поднял жену на руки, ощущая, как легко ее тело, как чувствуются косточки под тонкой кожей. Бе-лецкая слабо сопротивлялась, а когда Шаллер понес ее к дому, она заплакала.

Он внес жену в ванную и посадил на турецкий стульчик. Она невидящим взглядом уставилась в коле-ни полковника и слабо взмахивала руками, словно ди-рижируя.

Печатает, понял Шаллер.

Он стал раздевать жену. Не торопясь, осторожно расстегнул пуговички платья и стянул его через го-лову Елены, ощущая кожей скопившуюся в материи грязь.

Полковник бросил платье на пол и почти сдер-нул с Белецкой нижнее белье с истлевшими кружева-ми. Обнаженное тело Елены пахло осенью, а точнее, осенними листьями, пролежавшими всю зиму под сне-гом.

Шаллер опустил Елену в ванну, и жена опять засто-нала.

– Ничего-ничего, – проговорил полковник, с инте-ресом разглядывая ее тело.

Так и недоразвившаяся грудь теперь и вовсе по-блекла, а бесцветные соски от воды сморщились. Еле-на столь исхудала, что ребра выступили далыпе, чем грудь, а угловатые бедра, казалось, способны издавать металлический звук при соприкосновении со стенками ванны.

Генрих Иванович стал набирать пригоршнями горя-чую воду и поливать ею плечи жены, наблюдая, как по ним бегут крупные мурашки, спускаясь по груди к низу живота, горящему слегка потускневшим золотом.

Он намыливал тело жены ласково и осторожно, словно это была кожа младенца, всего лишь неделю назад появившегося на свет. Благоуханной пеной на-мазывал подмышки Белецкой и тщательно выбривал детей-cирот имени Графа Оплаксина, погибшего в боях за собственную совесть, слависту Теплому, известному городскому дешифровщику.

Полковник заснул. Все его болыпое тело рассла-билось на прохладных простынях, широченная грудь вздымалась спокойно и равномерно, а голова в первые минуты сна была свободна от сновидений.

9

Джером подошел к зданию интерната. Ни одно окно не горело, а потому он, тихо ступая, зашел со двора, за-брался на карниз и пошел по нему к туалетной комнате. Он широко раскинул руки по стене, чтобы сохранить равновесие, и маленькими шажками приближался к цели. Мальчик представил, что под его ногами разверз-лась пропасть, и если он сделает неверный шаг, то его тело разобьется о скалы и он уже никогда не сможет ду-мать.

Джером успешно добрался до незапертого окна, за-брался на подоконник и спрыгнул на пол туалета.

– Ой! Кто это?! – услышал он испуганный голос.

– А ты кто? – в свою очередь спросил Джером.

– Я… я– Солдатов из второго класса, – ответил испуганный голос.

– А я – Джером из седьмого… Ты чего здесь дела-ешь?

– Сижу.

– А чего сидишь?

– Ты меня так напугал, что я мимо сделал…

– Не бойся! Я никому про это не скажу. Но и ты меня не видел. Понял?

– Понял, – отозвался Солдатов и грустно вздохнул. Джером вышел из туалетной комнаты и, придержи-вая на животе бутылку, тихо побежал по коридору к спальням. Заглянул в свою комнату, учуял испорчен-ный воздух и понял, что Супонин тоже вернулся и уже спит. Мальчик осторожно затворил дверь и на цыпочках пошел к комнате, расположенной на другой стороне ко-ридора. Он вошел в спальню, остановился посреди, при-слушиваясь к дыханию спящих, затем вытащил из брюк бутыль, прислонил стекло к щеке, пробуя, согрелась ли кровь, подошел к кровати у окна и склонился над ней, рассматривая лицо спящего Бибикова. Гераня спал крепко, словно убитый. Он поджал под себя жирные ко-ленки, а толстая ладошка лравой руки покоилась под свинячьей щекой. Рот Бибикова был приоткрыт, и от краешка губ к подушке тянулась дрожащая слюнка.

Джером открыл бутылку и осторожно стал поли-вать куриной кровью лицо Герани.

Поскольку кровь на-грелась на животе, Бибиков не учуял ее липкости на своей физиономии и продолжал спать молодецким сном. Джером полил его щеки и шею, остатками измазал по-стельное белье и засунул опорожненную бутыль под кровать.

Потом мальчик присел на краешек матраса своего одноклассника и мягко потрепал его по плечу. Бибиков открыл глаза, чмокнул губами и втянул в себя слюну.

– Ты чего? – чавкнул он спросонья.

– Ты весь в крови, Гераня.

– Чего?

– У тебя из горла кровь хлещет, Бибиков, – пояс-нил мальчик.

Гераня сел в кровати и только сейчас почувствовал на своей коже липкое вещество, стекающее к брюху. Он мазнул по своему лицу пятерней и понюхал.

– Кровь, что ли? – произнес Бибиков удивленно. – Откуда? – попробовал на вкус.

– Я тебе горло перерезал, – сказал Джером. – Ты скоро умрешь. В человеке всего четыре литра крови, а из тебя уже полтора вытекло. Так что минут пять оста-лось. Не больще. Что ты сейчас чувствуешь, Бибиков?

Бибиков ошарашенно огляделся по сторонам, увидел темные пятна на белом пододеяльнике, завращал глаза-ми, постепенно соображая, а когда наконец мысль в его голове определилась, он в ту же секунду схватился за горло и завыл тихим голосом.

– Ты перерезал мне горло! – выл Гераня.

– Перерезал, – подтвердил Джером. – Кстати, а что сегодня давали на ужин?

– Ты убил меня…

– Да, сейчас ты умрешь…

– Мне больно…

– Потерпи мгновение.